Содержание
Административно-территориальное устройство Санкт-Петербурга
- Главная
- Местное самоуправление
- Административно-территориальное устройство Санкт-Петербурга
Право быть самостоятельным субъектом Российской Федерации за Санкт-Петербургом, городом федерального значения, закреплено ст. 65 Конституции РФ, принятой 12 декабря 1993 года.
Сам город Санкт-Петербург был основан 16 (27) мая 1703 года как военная крепость на берегах реки Невы. С 1713 по 1918 гг. — столица России. С 1914 по 1924 гг. город носил название Петроград, а с 1924 по 1991 гг. назывался Ленинград. В 1991 году городу было возращено историческое название Санкт-Петербург.
Первое официальное упоминание об административном делении города содержится в указе от 27 октября 1737 года, по которому он разделялся на пять частей: Адмиралтейскую, Васильевскую, Петербургскую, Выборгскую и Московскую.
Были выделены и четыре пригородных участка: Шлиссельбургский, Александровский, Полюстровский и Петергофский.
В 1782 году столичный город был разделен на 10 частей. В 1796 году из них были выделены еще 2 части. Это деление просуществовало до 1917 года. К февралю 1917 года территория Петрограда делилась на 12 полицейских частей: Адмиралтейская, Александро-Невская, Васильевская (Василеостровская), Выборгская, Казанская, Коломенская, Литейная, Московская, Нарвская, Петербургская (Петроградская), Рождественская и Спасская. К ним примыкали 7 пригородных участков: Александровский, Лесной (Лесновский), Новодеревенский, Охтенский (Охтинский), Полюстровский, Петергофский, Шлиссельбургский.
В феврале 1917 года на территории города были образованы 18 административных районов, которые стали управляться районными Думами: Адмиралтейский, Александро-Невский, Василеостровский, Выборгский, Казанский, Коломенский, Лесновско-Удельнинский, Литейный, Московский, Нарвский, Невский, Новодеревенский, Охтинский, Полюстрово-Пороховской, Петергофский, Петроградский, Рождественский, Спасский.
Наряду с этими районами были созданы советские районы (их возглавляли Советы рабочих и солдатских депутатов), которые не совпадали территориально с административными районами. Они и стали основной последующих изменений в административном делении города.
В 1919-1922 годах в Петрограде было 10 районов: Василеостровский, Володарский, Выборгский, 1-ый и 2-ой Городские, Московский, Нарвско-Петергофский, Петроградский, Пороховской и Смольнинский.
В 30-е годы происходит дальнейшее увеличение числа районов и в 1946-1959 годах в городскую черту входили уже 15 районов. Также Ленинградскому городскому Совету подчинились города Колпино, Кронштадт, Павловск, Петродворец, Пушкин и Курортный район, которые не входили в черту Ленинграда.
К 1968 году город, площадь которого значительно выросла, был разбит на 14 районов: Василеостровский, Выборгский, Дзержинский, Ждановский, Калининский, Кировский, куйбышевский, Ленинский, Московский, Невский, Октябрьский, Петроградский, Смольнинский, Фрунзенский.
В подчинении Ленсовета теперь находились города Пушкин, Колпино, Кронштадт, Петродворец и Сестрорецк, а с 1973 года в состав города вошел город Красное Село, а также были образованы Красносельский и Красногвардейский районы.
С 1989 года исполкому Ленсовета были подчинены города Зеленогорск. Ломоносов и Павловск. В 1996 году город включал 20 административных районов, в том числе 13 – в черте города, а с начала 1999 года границы расширились и все 20 районов стали находиться в черте города.
С принятием Закона Санкт-Петербурга от 25 июля 2005 года «О территориальном устройстве Санкт-Петербурга» территория Санкт-Петербурга была разделена на 18 административно-территориальных единиц – районов Санкт-Петербурга. В границах районов располагаются 111 внутригородских муниципальных образований.
Внутригородскими муниципальными образованиями Санкт-Петербурга являются муниципальные округа, города и поселки, перечисленные в статье 7 указанного Закона: 81 округ, 9 городов и 21 поселок.
Численность населения, проживающего на территории внутригородских муниципальных образований Санкт-Петербурга, колеблется от 200 чел. (поселок Серово) до 136, 7 тыс. чел. (город Колпино). В границах одного района располагаются от 1 (Кронштадтский район) до 11 внутригородских муниципальных образований (Курортный район).
Муниципальные районы и городской округ с административными центрами
Городские и сельские поселения
Число поселений в муниципальных районах
Официальные сайты муниципальных районов:
Бокситогорский муниципальный район (город Бокситогорск)
Волосовский муниципальный район (город Волосово)
Волховский муниципальный район (город Волхов)
Всеволожский муниципальный район (город Всеволожск)
Выборгский муниципальный район (город Выборг)
Гатчинский муниципальный район (город Гатчина)
Кингисеппский муниципальный район (город Кингисепп)
Киришский муниципальный район (город Кириши)
Кировский муниципальный район (город Кировск)
Лодейнопольский муниципальный район (город Лодейное Поле)
Ломоносовский муниципальный район (город Ломоносов*)
Лужский муниципальный район (город Луга)
Подпорожский муниципальный район (город Подпорожье)
Приозерский муниципальный район (город Приозерск)
Сланцевский муниципальный район (город Сланцы)
Тихвинский муниципальный район (город Тихвин)
Тосненский муниципальный район (город Тосно)
Сосновоборский городской округ (город Сосновый Бор)
* Город Ломоносов, являющийся местом нахождения органов местного самоуправления Ломоносовского муниципального района, не входит в состав Ленинградской области, находится в границах города федерального значения Санкт-Петербург
Карта административно-территориального деления Ленинградской области 2021 год
Карта административно-территориального деления Ленинградской области на 2019 год
Административно-территориальное устройство Ленинградской области устанавливается областным законом от 15 июня 2010 года № 32-оз «Об административно-территориальном устройстве Ленинградской области и порядке его изменения»
docx (315,9 КБ)
Административно-территориальное деление Ленинградской области (электронный справочник) 2017 год
pdf (878,3 КБ)
Карта административно-территориального деления Ленинградской области (приложение к справочнику) 2017 год
pdf (19,5 МБ)
Обновлено 24.
10.2022
Поделиться
Четыре оккупированных области Украины планируют скорое «голосование» за присоединение к России | Украина
Четыре оккупированных Россией региона Украины заявили, что планируют провести «референдумы» о присоединении к Российской Федерации в серии скоординированных заявлений, которые могут указывать на то, что Кремль принял решение официально аннексировать территории.
Москва, возможно, делает ставку на то, что официальная аннексия поможет остановить территориальные потери России после успешного контрнаступления Украины, которое отвоевало большие участки территории в Харьковской области.
Но Украина и Запад дали понять, что не признают аннексии, и что новые территориальные претензии России не замедлят возвращение Украине своих суверенных земель.
«Эти референдумы являются оскорблением принципов суверенитета и территориальной целостности, лежащих в основе международной системы», — заявил советник Белого дома по национальной безопасности Джейк Салливан.
«Если это действительно произойдет, Соединенные Штаты никогда не признают претензии России на какие-либо якобы аннексированные части Украины».
Глава внешнеполитического ведомства ЕС Жозеп Боррель заявил: «Россия, ее политическое руководство и все, кто причастен к этим «референдумам» и другим нарушениям международного права в Украине, будут привлечены к ответственности, и будут рассмотрены дополнительные ограничительные меры против России».
Карта
Оккупированные Донецкая и Луганская области заявили, что готовы провести «опросы», которые все будут считать сфальсифицированными, уже на этой неделе, объявления также были сделаны в Херсоне и Запорожье. Некоторые российские СМИ сообщили, что Владимир Путин может выступить во вторник вечером с речью о возможной аннексии.
Поскольку украинские войска начинают продвигаться в Луганской области, Россия может быть обеспокоена тем, что она не может победить на поле боя, и угрожать потенциальной эскалацией, включая официальное объявление войны или даже ядерную атаку, заявляя, что защищает свои собственные территория.
«Все, что происходит сегодня, — это абсолютно однозначный ультиматум Украине и Западу», — написала Татьяна Становая, эксперт по кремлевской политике и основатель R.Politik. «Либо Украина отступит, либо будет ядерная война».
«Чтобы гарантировать «победу», Путин готов немедленно провести референдумы, чтобы получить право (в его понимании) применять ядерное оружие для защиты территории России».
Также во вторник Госдума России приняла новые поправки в кодекс законов, которые прямо относятся к «мобилизации» и «военному положению» и вводят уголовную ответственность за дезертирство или явную явку с повинной в этот период.
Кремль до сих пор сопротивлялся полной мобилизации, вероятно, из-за опасений политической реакции. Эксперты также задаются вопросом, будет ли российская мобилизация иметь какой-либо немедленный эффект с точки зрения остановки украинского наступления, которое за последний месяц отвоевало более 3000 квадратных миль.
«Есть одна проблема, — пишет политолог Екатерина Шульманн. «Административная сторона добавления новой территории требует времени, мобилизация и интеграция мобилизованных войск требуют времени, и они предполагают, что противоборствующая сторона остановится и будет ждать — очевидно, из уважения к российскому законодательному процессу».
Теперь, однако, кажется, что Кремль может пойти дальше, чем раньше, включая использование ядерного шантажа, чтобы заморозить войну и закрепить свои территориальные приобретения на Украине.
Решение не было публично принято ни Кремлем, ни Владимиром Путиным. Однако высокопоставленные российские чиновники, в том числе бывший президент Дмитрий Медведев, поддержали призывы к референдуму.
В сообщении на своей странице в Telegram Медведев, заместитель главы Совета безопасности России, заявил, что референдумы «полностью изменят вектор развития России на десятилетия». Они также помешают будущему российскому лидеру отказаться от российской поддержки украинских регионов, написал он.
«Поэтому этих референдумов так боятся в Киеве и на западе», — написал он. «Именно поэтому их нужно проводить».
В ответ министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба написал, что референдумы не помешают Украине продолжить «освобождение своих территорий».
«Фатральные «референдумы» ничего не изменят», — написал Кулеба. «Как и любая гибридная «мобилизация». Россия была и остается агрессором, незаконно оккупировавшим часть украинской земли. Украина имеет полное право освободить свои территории и будет продолжать освобождать их, что бы ни говорила Россия».
Прокремлевские ученые мужи приветствовали аннексию новых территорий и скрытую угрозу того, что Россия готова начать тотальную войну с Западом из-за Украины.
«Немедленный референдум — это крымский сценарий, все в порядке», — написала глава RT и активная сторонница войны Маргарита Симоньян. «Сегодня референдум, завтра — признание в составе РФ, а послезавтра — удары по территории России становятся полноценной войной Украины и НАТО с Россией, развязывая руки России во всех отношениях .
«Эта неделя знаменует либо канун нашей близкой победы, либо канун ядерной войны», — написала она.
«Референдумы», скорее всего, будут проводиться в обстановке принуждения без независимого мониторинга или проверки.
В Запорожье глава оккупационной администрации заявил, что они будут ходить с полицией по домам, призывая «освобожденных от нацизма» людей голосовать. По его словам, «избирательные участки» должны были открыться в пятницу.
В чем состоит политическая власть регионов России?
1
В многоэтнических, плюралистических, крайне неоднородных обществах многочисленные слои политической, этнической и региональной идентичности накладываются друг на друга, иногда в напряженных отношениях, а иногда в режиме взаимного принятия или невмешательства.
Субнациональные идентичности можно рассматривать как различные виды речевых актов: выражения чувств и отношений, утверждения и утверждения, обязательства, директивы и декларации. [1] Региональные «идентичности» являются выражением социальных систем, которые занимаются решением проблем для достижения общих целей во взаимодействии с другими социальными единицами. Субнациональные идентичности утверждают предпочтения, нормы и статус, которые должны быть признаны членами группы и не членами. Можно классифицировать эти самовыражения в соответствии с их намерениями и социальными или политическими функциями и в конечном итоге получить типологию в соответствии с преобладанием определенных типов речевых актов. Такой подход, в общем и целом, привел бы к исторически подробному, красочному, интимному или «толстому» описанию разнообразных и богатых, больших или малых, миров субнациональных групп или политических образований, состоящих из символических репрезентаций, норм, а также формальных и неформальные институты, с которыми люди знакомы или с которыми им комфортно.
Совокупность этих атрибутов люди могут назвать своей региональной «родиной», которая отличается от более отдаленной, абстрактной и анонимной «отчизны», связанной с нацией, государством или нацией-государством.
2
Если мы рассматриваем политически значимые идентичности как декларацию регионального статуса и интересов, исследование смещается к детерминантам предполагаемого, воспринимаемого, утверждаемого или признаваемого статуса и интересов. Что же определяет утверждения субнациональной, прежде всего региональной, власти по отношению к центру, на каких властных полномочиях или притязаниях основаны эти утверждения и как на них влияет централизация (или автономия)? Региональную власть можно понимать как возможность влиять на других — на центральную власть (снизу вверх), ограничивать вмешательство сверху вниз (автономия), создавать коалиции по горизонтали, устанавливать внутрирегиональную гегемонию. Структурные элементы, такие как природные ресурсы, статус, производительность и размер, инфраструктура, географическое положение, рабочая сила и отраслевые группы интересов, представляют атрибуты «жесткой» силы, тогда как приписываемые характеристики, такие как имидж региона, престиж его руководства , навыки ведения переговоров и ее этнические или религиозные черты формируют «мягкую» силу.
Утверждения региональной власти в основном формируются социально-экономическими условиями, региональными режимами и отдельными стратегиями перехода в ходе смены постсоветской системы. По существу, наиболее значимая борьба за власть в отношениях между центром и регионами России связана с контролем над кадрами, распределением полномочий (степенью централизации), федеральным контролем над региональными правительствами и размером федеральных трансфертов. В рамках этой короткой статьи не делается заявлений о том, подходят ли эти закономерности к случаям, не относящимся к России.
3
Существуют как минимум три взгляда на регионы России — самовыражение, регионы глазами центра и обществоведческие концепции. Социальные концепции постсоветских регионов России в зависимости от основной цели исследования и этапов трансформационного исследования концентрировались на их политико-административном статусе («асимметричный федерализм»), типе режима (авторитарный или более демократический), политэкономии ( приватизация, темпы роста или приватизации и распределение доходов), демографические данные (этнический состав, рождаемость или смертность и миграция), показатели человеческого развития, общественное мнение и настроения (прореформенные или консервативные), модели поведения при голосовании, и по интенсивности конфликта (сепаратистский, насильственный, ассимиляционный или интегративный).
В этих исследованиях утверждения регионального статуса обычно понимались как функция определенной этнической принадлежности, обеспеченности природными ресурсами (нефтегазовыми или без них), географического положения (агломерация или региональный центр по сравнению с периферией), политико-административного статуса (этническая республика или нет), элитных конфигураций, приводящих к различным типам региональных режимов. [2]
4
В 1990-х годах российские регионы широко и интенсивно изучались с помощью индивидуальных или сравнительных тематических исследований, но с начала века мы стали свидетелями резкого снижения знаний о региональных режимах, политических предпочтениях, агрегации и представительстве интересов, а также межгосударственных отношениях. -государственные отношения. Регионы России рекламируют свои достопримечательности, в основном для инвесторов или туристов, а Интернет предлагает доступ к региональным новостям. Но в настоящее время остается всего несколько академических исследований, и они в основном рассматривают поддающиеся количественной оценке макромодели, такие как градации демократии или авторитаризма, региональный валовой внутренний продукт, доходы и показатели человеческого развития.
Данные из больших и малых миров регионов России несистематичны, разрознены и часто анекдотичны. Особенно не хватает знаний о фактическом разделении полномочий между центральным правительством и регионами; о взаимоотношениях территориальных органов федеральной власти и региональных администраций; о двойной роли губернаторов как «москвичей» и региональных представителей по отношению к центру; о роли «партии власти» в интеграции глав региональных администраций; о роли федеральных и региональных законодательных органов; о значении судебной системы в урегулировании межгосударственных конфликтов; о влиянии неправительственных акторов, особенно влиятельных бизнес-групп, на формирование межгосударственных отношений; и о влиянии путинизма на этнические регионы. Из-за отсутствия полевых исследований, минимального журналистского репортажа иностранцев из регионов и секьюритизации межгосударственных отношений реальное функционирование отношений между центром и регионами в России вновь превратилось в загадку.
5
На 17 075 400 км 2 Россия является самой большой страной в мире, численность ее населения составляет 140 702 096 человек. В настоящее время Россия состоит из 83 регионов: 46 областей (провинций), 21 республики, девяти краев, четырех автономных округов, одной автономной области и двух городов федерального значения (Москва и Санкт-Петербург). Одна из основных идей Конституции заключалась в том, чтобы выразить этническое разнообразие через формирование субъектов, предоставив им «свои участки земли». Некоторые республики получили этот статус от автономных округов лишь в ходе воссоздания России после распада Советского Союза (Адыгея, Горный Алтай, Карачаево-Черкесия, Хакасия). В соответствии с политикой региональных слияний при президенте Путине количество автономных округов сократилось с первоначальных десяти до четырех в настоящее время, общее количество регионов, таким образом, сократилось с 89.в 1990-е годы до 83 в настоящее время. Регионы сгруппированы в восемь федеральных округов, каждый из которых управляется представителем, назначаемым президентом.
Федеральные округа являются федеральным уровнем управления; они выполняют функции связующего звена между регионами и федеральным правительством и несут ответственность за контроль за соблюдением регионами федеральных законов и реализацией политики Президента в регионах. Население России состоит преимущественно из этнических русских, из которых около 70 процентов предположительно идентифицируют себя с Русской православной церковью, хотя лишь немногие из них регулярно посещают церковь. Однако Россия этнически, религиозно и регионально очень неоднородное государство. Оценки разнятся, но в России может быть 25 миллионов мусульман, которые составляют крупнейшее религиозное меньшинство. В федерации проживает около 170 различных этнических групп. В то время как коренные народы России попали под власть России в результате территориальной экспансии царской империи, другие люди принадлежат к группам диаспоры, у которых есть «родина» за пределами России.
6
С 1920-х годов советские этнологи и государственная административная практика классифицировали разные этнические группы.
С тех пор остаются в силе основные принципы этнотерриториального строительства. [3] Этнические группы классифицируются в зависимости от их численности, схемы расселения, наличия письменности, языковой традиции, степени национального самосознания, активного использования «родного языка», а также других языков. В советское время фактическая асимметрия этнических групп была переведена в де-юре асимметрия этнотерриториальных регионов и прав меньшинств. Однако создать полное или всестороннее соответствие объективных критериев иерархии политических или социально-экономических прав не удалось. На практике от этнических групп фактически не требовалось соответствия строгим критериям для признания или предоставления определенных прав. В определенные моменты времени бывшие подгруппы более крупных этнических групп признавались самостоятельными группами. Таким образом, возникали новые этносы, а другие исчезали, о чем свидетельствует, например, последняя всероссийская перепись 2002 г. На момент последней переписи среди нерусских этносов была 41 «титульная» этническая группа, которая индивидуально или совместно с другими давали название региону федерации.
Статус «титульной» этнической группы не обязательно совпадает с определенной абсолютной или даже относительной численностью или каким-либо другим структурным признаком. Большинство республик и автономных округов сильно «русифицированы». В некоторых этнических районах доля коренных жителей очень мала, например, в случае Карелии, где доля этнических карелов составляет всего девять процентов. К республикам, составляющим большинство титульной этнической группы или групп, относится Чечня (93,5 процента), Дагестан (95 процентов), Ингушетия (77 процентов), Тыва (77 процентов), Чувашия (68 процентов), Кабардино-Балкария (67 процентов), Северная Осетия-Алания (63 процента). ), Калмыкия (53%), Татарстан (53%) и Карачаево-Черкесия (50%). В целом в 10 из 21 республики титульные этносы составляют большинство. Среди автономных округов ни один не имеет большинства титульного этноса.
7
Помимо номинально самой сильной группы этнических русских (790,8%) четыре автохтонные группы, насчитывающие свыше 1 млн человек: татары (5 млн), чуваши (1,6 млн), башкиры (1,6 млн) и чеченцы (1,1 млн).
Кроме того, есть много людей с «родиной» за пределами России, среди них украинцы, армяне, азербайджанцы или белорусы. В совокупности эти группы составляют 20,2% населения России. Когорта численностью от 0,5 до 1 млн человек состоит из немцев, удмуртов, марийцев, казахов, аваров, евреев и армян. Двадцать две этнические группы имеют численность от 100 000 до 0,5 млн человек, 28 групп — от 10 000 до 100 000 человек и 24 этнические группы — менее 10 000 человек. Крупнейшими по территории регионами являются Республика Саха, Красноярский край и Ямало-Ненецкий автономный округ, а самыми маленькими — национальные республики Северного Кавказа, такие как Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия. Алания. Крупнейшие регионы по численности населения — город Москва, Московская область и Краснодарский край, наименьшие — Корякский автономный округ, Агинский Бурятский автономный округ, Чукотский автономный округ.
8
К малочисленным популяциям относятся коренные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока — официально зарегистрировано 45 народов, насчитывающих около 275 000 человек, проживающих в 27 регионах.
Десять из этих коренных народов имеют собственный автономный регион. Самая многочисленная группа — ненцы (41 000 человек), среди более мелких групп — крымчаки и орики, численность каждой из которых составляет менее 200 человек. Активное владение «родным языком» коренных народов как центральной чертой групповой идентичности быстро снижается среди групп коренных народов. Из 28 000 хантов в России лишь пятая часть свободно говорит на «родном языке», в то время как из 2,9Из оставшихся телеутов лишь каждый десятый говорит на «родном языке». Изменение традиционных способов производства, смешанные браки, миграционные процессы и постоянная ассимиляция способствуют исчезновению традиционных укладов жизни, культур, традиций и языков коренных народов. Большинство субнациональных миров формируются благодаря социально-экономическим и географическим особенностям, а не этнической самобытности, за исключением Северного Кавказа.
9
Из-за старения и депопуляции Россия переживает тяжелый демографический кризис, уже вызвавший нехватку населения трудоспособного возраста.
Трудно установить точное количество мигрантов, оценки сильно различаются, но в настоящее время насчитывается около 2-5 миллионов иммигрантов без документов — часто из бывших советских республик в Центральной Азии или из Китая, которые вынуждены выполнять низкоквалифицированную работу. или в мелкой торговле, и о положении которых имеется очень мало исследований. Помимо иммиграции, значительную (хотя в последнее время уменьшающуюся) роль играет и внутренняя миграция: миграция этнических русских из депрессивных регионов Северного Кавказа и трудовых ресурсов из регионов с низким доходом и высокой безработицей в экономически развитые города.
10
Россия неоднородна не только этнически, но и — что еще более заметно — социально-экономически. Сразу после распада Советского Союза не было заметно никаких сильных и стабильных политических и экономических расколов, хотя социально-экономические расхождения чрезвычайно углубились с начала 1990-х годов. Социально-экономические различия между этническими республиками очень серьезны; этнические регионы входят исключительно в группу десяти самых бедных регионов и, таким образом, зависят от федеральных трансфертов.
[4] Особенно заметны диспропорции между «русскими» и этническими регионами. В среднем децентрализация и рыночные реформы углубляли социально-экономические диспропорции между «русскими» и этническими регионами. Это объясняется несколькими причинами: недостатком природных ресурсов (исключение составляют нефте- и газодобывающие этнические регионы), отдаленным географическим положением, слабой инфраструктурой, отсутствием агломерации, которая в противном случае делала бы инвестиции привлекательными, широко распространенной занятостью на черном рынке, снижением изначально преимущественная доля федеральных трансфертов (по сравнению с неэтническими регионами). За немногими исключениями, прямые иностранные инвестиции также ниже среднего уровня в этнических регионах. Большинство этнических регионов сильно отстают в плане приватизации государственного хозяйства.
11
В России существует примерно четыре социально-экономических зоны, которые в целом соответствуют преобладающим политическим предпочтениям: (1) ориентированные на перемены крупные города с промышленными агломерациями, значительным сектором услуг, исследований и разработок, развитой инфраструктурой и либеральным средним классом; (2) подверженные кризисам средние города, моноиндустриальные, в которых преобладают малообеспеченные промышленные рабочие, склонные к социальным протестам; (3) малые города и сельские районы на юге России, Северном Кавказе и северной периферии, сохраняющие натуральное хозяйство; и (4) — частично совпадающие с (3) — этнические республики на Юге с их специфическими моделями этнических патрон-клиентских отношений, клановой политикой, радикализацией ислама, коррупцией, огромными, но непрозрачными федеральными трансфертами и высоким уровнем насилия.
Модели конфликта на Северном Кавказе со временем менялись — от этнонационалистического сепаратизма к общерегиональному джихаду, от антисепаратистской войны к «чеченизации» чеченского конфликта (власть Москвы по доверенности) и к углублению этнические расколы внутри многонациональных республик.
12
Помимо обычных противоречий между центром и периферией, межправительственная система России должна справляться с различными конфликтами, связанными с группами. Существуют конфликты между русскими и нерусскими группами; конфликты между титульными этносами в этнических регионах и нетитульными группами; споры между этническими группами по поводу административных границ; требования этнических групп, входящих в состав существующих автономий, о собственной автономии; конфликты между мигрантами, потомками депортированных и беженцев с одной стороны и постоянными жителями с другой; проблемы коренных малочисленных народов; ожесточенные конфликты с боевиками, в основном в северокавказских республиках; и, наконец, конфликты между различными мусульманскими группами, особенно между официальным исламом и независимыми исламскими группами.
Однако, за исключением временного исключения Чечни, никакого «национализирующего» проекта среди этнических общностей не просматривается. Одна из самых серьезных проблем отношений между центром и регионами России состоит в их чрезмерной централизации. Региональные бюджеты в основном зависят от федеральных трансфертов, а не от территориального валового внутреннего продукта (ВВП).
13
Если первое постсоветское десятилетие интерпретировалось большинством ученых как время утверждения власти регионами, слабости центра, незапланированной децентрализации, выливающейся либо в стратегии выживания, либо в анархию, то десятилетие после рубежа веков, связанное с президентства, стоял под заголовками «рецентрализация» и «дефедерализация». Более краткое разделение на этапы позволило бы провести различие между пятью стадиями, на которых критически формируются представления регионов о себе и их утверждения по отношению к центру, которые являются динамичными, социально сконструированными и отражают меняющиеся контексты.
Первый этап, в течение 1991-1993 г., ознаменовался ожесточенной борьбой за конституционные принципы, в том числе за распределение полномочий и компетенций между центром и регионами, в результате чего регионы стали составными частями Российской Федерации. Следующий этап, в 1994-1998 гг., был отмечен региональной адаптацией к навязанной децентрализации, социально-экономическим выживанием, первой чеченской войной и диверсификацией региональных режимов. Третий этап, в течение 1999-2004 гг., характеризовался рецентрализацией, объединением региональных режимов, дефедерализацией, второй чеченской войной и распространением по стране «чеченского» режима управления регионами. Четвертый этап, охватывающий второй срок Путина на посту президента и президентство Медведева в 2004-2012 гг., ознаменовался восстановлением федерального контроля над региональным «крупным бизнесом», проникновением федерации в региональное управление и установлением гегемонистской партийной власти «партии сила» («Единая Россия»).
Наконец, этап с 2012 г. по настоящее время характеризуется нарастанием напряженности между «четырьмя Россиями», восстановлением выборов губернаторов регионов и признанием необходимости децентрализации.
14
Несмотря на формальную «гармонизацию» региональных режимов при президенте Путине, диверсификация регионального управления повлияла на ключевые показатели социально-экономической деятельности. [5] Этнические регионы в среднем более автократичны, чем другие режимы, потому что они отдают предпочтение титульным этническим группам и демонстрируют больше фальсификаций на выборах. Этническая фракционированность, то есть меньшая доля этнических русских, отрицательно коррелирует с демократизацией. Региональные режимы также учитывают различия в уровнях и распределении доходов, заработной платы, уровней бедности и социальных расходов, а также социальной зависимости. Региональное управление с большей открытостью и подотчетностью, меньшим количеством хищничества и погони за рентой и более высоким уровнем общественных благ приводит к более успешному переходу к рынку.
Более демократичные регионы демонстрируют более высокий средний доход, более низкий уровень бедности, более высокие социальные расходы, более низкую социальную зависимость, но также и более высокое неравенство. Развитие малого бизнеса сильнее в более демократических регионах, чем в более авторитарных. Регионы с самыми высокими показателями демократии имеют в то же время самое высокое неравенство в доходах. Высокий региональный доход соответствует высокому неравенству доходов. Более демократические режимы лучше адаптируются к рыночной конкуренции, но за счет того, что позволяют выжить некоторым неэффективным промышленным фирмам. Менее демократические режимы блокируют конкуренцию и консультации и носят более хищнический характер. Наименее успешны менее плюралистические, протекционистские, патерналистские, рентоориентированные и покровительственные регионы, такие как Приморск и Калининград. В результате бедность и социальная зависимость выше в менее демократических регионах.
15
Политизация региональных размежеваний и политическая мобилизация региональных интересов ограничивается избыточными полномочиями исполнительной власти, переходом «сверху», авторитарным наследием и отсутствием региональных партий.
Региональные (этнические) партии запрещены национальным законодательством, Кремль контролирует регистрацию партий и партийный конкурс. Из-за авторитарного правления — особенно в этнических регионах — уровень внутрирегиональной конкуренции низок, в большинстве региональных выборов участвуют только партии Государственной Думы, а в региональных собраниях доминирует партия-гегемон «Единая Россия». В целом уровень гражданской активности, включая региональные программы, минимален. Из-за их сильной зависимости от федеральных трансфертов практически отсутствует коалиционное строительство по отношению к центр среди этнических республик.
16
Первоначально субнациональные протестные движения начались в центре — в основном в Москве и Санкт-Петербурге, — но с 2011 г. мы наблюдаем смещение протестов из центра в некоторые регионы. Социальные протесты в регионах против повышения тарифов на коммунальные услуги (последние в Барнауле, Мурманске, Новосибирске и Пензе). Экономические протесты происходят в основном в развитых или «сырьевых регионах» с растущей безработицей или в регионах, где бюджеты страдают от падения налоговых поступлений.
Политические протесты наблюдаются и в столицах, и в провинциальных городах, где проводятся местные выборы, в последнее время, например, в Архангельске, Ярославле, Тольятти.
17
Региональные идентичности являются реляционными, согласованными, гибкими, основанными на культуре памяти, социальных нормах, политических ожиданиях и структурных условиях, таких как размер, местоположение, наделенность властью и зависимость от исторического пути. Возвращаясь к вопросу о том, что формирует региональные самоутверждения, выявляются определенные закономерности. Восходящее влияние регионов России на центральную власть осуществляется посредством индивидуального лоббирования, а не коллективных действий — «горизонтальная» сила коллективного действия практически отсутствует. Атрибуты мягкой силы, такие как навыки ведения переговоров, имеют значение среди губернаторов, но другие атрибуты мягкой силы, такие как этнический состав, гораздо менее важны по сравнению с 1990-е. Самая заметная региональная жесткая сила заключается в способности контролировать результаты выборов.
В этом отношении авторитарные, особенно этнократические режимы имеют больше возможностей для установления внутрирегиональной гегемонии, чем более демократические регионы. Этнические республики демонстрируют в среднем больше пропутинских голосов, чем чисто территориальные единицы федерации. Таким образом, этнократия допускает экстраординарную демонстрацию лояльности Кремлю и предполагает лучшую региональную позицию на переговорах 90 065 по отношению к .0066 центр. Лояльность, то есть высокий процент пропутинских голосов, увеличивает шансы на то, что действующий губернатор останется на своем посту, поскольку его поддержит гегемонистская «партия власти» и кремлевская администрация с административным ресурсом. Обеспечение внутрирегиональной стабильности, то есть жесткий контроль над региональными протестами, также повышает шансы на выживание действующего губернатора. Этнические районы, особенно богатые природными ресурсами, обладают большей автономией в плане культурных прав и в отношении сверхпредставительства представителей титульного этноса, чем чисто территориальные районы.
Этническое насилие, как и в случае с Чечней, привело к увеличению федеральных трансфертов и большей внутрирегиональной автономии, например, применению законов шариата, независимо от последующего нарушения конституционных принципов. В Чечне насилие «оправдалось», к большому огорчению регионов, не имевших истории насилия. Природные богатства в регионе, которые в основном контролируются государственными компаниями, дополнительно повышают рыночную власть региона по отношению к центру. Наконец, более демократичные или более плюралистические регионы демонстрируют более высокие темпы роста и, таким образом, в целом менее зависимы от федеральных трансфертов.
18
Некоторые национальные республики, такие как Татарстан, Башкортостан и Якутия, все же лучше организованы в лоббировании своих интересов по отношению к центральному правительству, чем просто территориальные районы, хотя существуют четкие градации. С начала века новые модели поведения характеризовали взаимодействие между регионами и центральной властью.
«Асимметричные» компромиссы XIX в.90-е полностью сменились верховенством центральной власти и подчинением регионов. Поведение региональных лидеров оборонительное и часто подчиненное. Демонстративная лояльность губернаторов определяется боязнью санкций, а не убеждениями. Индивидуальные, двусторонние и весьма неформальные модели влияния на центральное правительство заменили прежние коллективные действия. Отсутствие прозрачности принятия решений и протяженность цепочек принятия решений чрезвычайно возросли. Путинская политика «уравниловки» ослабила региональную политику, сократила разделение властей, свела к минимуму представительство и каналы доступа регионов в федеральную систему, снизила подотчетность и отождествила «центр» с федерацией. Можно даже сказать, что путинские реформы распространили определенные черты политики «чеченизации» на федерально-региональные отношения в целом.
19
Однако усиление социально-экономического неравенства может оживить региональные общественные движения, особенно на фоне снижения темпов роста и обозримого истощения газовой и нефтяной модели получения доходов.
Кроме того, возобновление выборов губернаторов регионов в 2012 г. вновь политизировало региональную политику. Кандидатам на пост губернатора области теперь нужно заручиться поддержкой своих избирателей, а не быть просто людьми Москвы. В результате баланс сил между регионами и центром будет пересмотрен.
- [1]
Джон Р. Сирл, Создание социального мира. Структура человеческой цивилизации , Оксфорд, Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- [2]
Обзоры см. Ирина Бусыгина, Андреас Хайнеманн-Грюдер «Россия», In , «Разнообразие и единство в федеративных странах», , изд. Луис Морено, Сезар Колино, Монреаль, Кингстон, Лондон: издательство McGill-Queen’s University Press, 2010, 258–287; Стивен Фиш, 9 лет0065 Демократия в России рухнула: провал открытой политики . Кембридж: издательство Кембриджского университета, 2005; Владимир Гельман, Сергей Рыженков, Михаил Бри, Трансформация политических режимов , Москва: «Весь мир», 2000; Григорий В.
